1
В надежде тщетной славы и добра
не ты ли суп варил из топора,
листом лавровым заправляя густо,
и не столетье с лишним, а вчера
к подножью кулинарного искусства
сложил венок, кивая на Петра,
под крики обезглавленной капусты,
которую крошили повара.
2
Густеет ночь над башнями Кремля,
меж люлькою и гробом спит столица,
в хрустальных башмачках, почти с нуля,
не по ноге, зато из заграницы,
сжимая чуть живого журавля
в не с той руки ежовой рукавице,
не сняв противогаза. Сладко ль спится,
вдохну прогорклый запах миндаля.
3
Где тонко, там и рвётся связь времён, –
говаривала очередь за хлебом.
Закрой, Господь, страну на капремонт,
а нас отправь этапом в штат Вермонт,
куда угодно, хоть в Аддис–Абебу.
До дыр в озоне прохудилось небо,
а кто виной? — евреи, газ фреон,
отвратный вермут, ветреная Геба.
4
Век вывихнут, но я не костоправ,
я сам до отвращенья слаб в суставах
коленных, и защиту птичьих прав
оставлю — пусть их — мальчикам в забаву,
мечтающим про подвиги, про славу,
про всё, чему спокоен как удав,
я предпочту тенистую дубраву,
в которой обретается жираф.
5
Уже написан, вероятно, Вертер,
раз Муза крови набирает в рот.
Бьёт время из разорванных аорт,
приходит смерть, как письмецо в конверте.
На белом свете, как и прежде, ветер,
навыворот, не так, наоборот.
И вправду в гуле рушащейся тверди
есть музыка. Она нас и убьёт.
© С.Самойленко
No comments:
Post a Comment