Поэт и телешоу.

Мой друг Вадим, изящной фразы мастер, 
Отнюдь не ради славы и лавэ 
С большой охотой принимал участье 
Во всевозможных шоу на ТВ.

Ленивым взором вглядываясь в лица, 
Лишенные дыхания любви, 
Он просто жаждал с ними поделиться 
Тем, чем поэты делятся с людьми.

А именно - не скотством и не блядством, 
Не тем, чем обладают торгаши, 
А скромным нерастраченным богатством 
Крылатой неприкаянной души.

На шоу Лики Кремер и Лолиты, 
Где он читал стихи и песни пел, 
Он видел тех, кто были знамениты, 
Но в ком родник души заплесневел.

И он, как врач, целил его глаголом, 
Когда среди житейских вьюг и стуж, 
Своим талантом беззащитно голым 
Он наполнял лоханки слабых душ.

Он шел на эти шоу, как на плаху, 
Безропотно доверившись судьбе, 
И вот однажды сам Андрей Малахов 
Решил поэта пригласить к себе.

- Вадим, солдатик, душечка, кормилец, 
Приди ко мне во вторник на эфир, 
Там соведущий, мой однофамилец – 
Геннадий, очень сложный пассажир!

Какое-то подобие дебила, 
Яйцеголовый бритый уебан, 
Тупое негламурное мудило 
Целитель, блядь, козел и шарлатан!

От всех его рецептов этих рвотных 
Я в камеру, Вадим, могу сблевать. 
А ты глаголом жгешь сердца животных, 
Тебе, я знаю, нечего терять!

Ты сможешь с ним общаться без облома, 
Тебе подобный стресс необходим. 
И тема хорошо тебе знакома – 
Мужская импотенция, Вадим!

У нас там был герой из Кондопоги, 
Один дедок. Но знаешь, в эту ночь 
Он гонорар забрал и сделал ноги… 
Теперь, Вадим, ты должен нам помочь!

Ну все, договорились, муха-бляха? 
До завтра, не забудь взять документ! 
Целую, Вадик, твой Андрей Малахов. 
Смотри не наебенься, импотент!

Поэт с его высокими мечтами 
От приглашенья не пришел в восторг… 
В тот вечер, позвонив какой-то Тане, 
Он пригласил девчонку в «Главпивторг».

Они сидели друг напротив друга. 
Вадим смотрел, как прямо впереди 
Под красной блузкой двигались упруго 
Округлости ее тугой груди.

Он ей читал поэмы и сонеты, 
В нее вперяя пылкий страстный взгляд. 
Так постоянно делают поэты, 
Когда духовной близости хотят.

Она уже такой имела опыт, 
Она уже все знала наперед: 
И это вот дыхание и шепот, 
И поцелуи в шею, и в живот,

И этот скучный неуютный город, 
И глупые прогулки при луне, 
И эта фраза, что он скажет скоро: 
- Поехали в Сокольники ко мне…

Он снова посмотрел на эту сучку 
С душой, обитой под диванный плюш, 
И прошептал, погладив нежно ручку: 
- Поехали в Сокольники, Танюш!

- В Сокольники? Хорошая идея, - 
Она нагнулась подтянуть чулок, 
И трусики из «Дикой Орхидеи» 
Под юбочкой мелькнули между ног.

Ах, эти престарелые мальчишки! 
Как все они забавно хороши! 
Он будет ей читать стихи из книжки 
И говорить о красоте души,

А после, посмотрев вполне серьезно, 
Нетрезвую торжественность храня, 
Он скажет ей: «Уже довольно поздно! 
Ты знаешь, оставайся у меня!»

Они сидели у него на кухне. 
Поэт был возбужденный и хмельной: 
- Ну что, Танюш, как говорят, эй, ухнем? 
- Ты ухай. Я поехала домой.

- Зачем домой? Танюша, оставайся! 
Не надо, ничего не говори! 
Вот комната – ложись и раздевайся, 
А я на кухне лягу у двери…

- Вадим, не продолжайте эту фразу! 
Во-первых, я шаблонов не люблю, 
И во-вторых, я не могу так сразу, 
Ну и потом, я только дома сплю!

К тому же, завтра ваше телешоу, 
Ваш суперзвездный вечер, так сказать, 
И вам, Вадим, по правде, хорошо бы 
Перед эфиром чуточку поспать.

Не пейте водки и не ешьте луку, 
Чтоб не разило, как от мужиков… 
Ну все, поэт, пока, целуйте руку 
И не читайте больше мне стихов!

Он дверь закрыл за девушкой, икая 
И проклиная глупый романтизм: 
«Какая сука, падаль, тварь какая! 
Какая бездуховность и цинизм!! 
………………………………………

Наутро наш поэт, как говорится, 
Немного изменившийся в лице. 
Не в силах ни умыться, ни побриться, 
Надел пиджак и двинул в телецентр.

На телешоу было многолюдно. 
Дух телецентра трудно передать. 
Андрей Малахов с криком: «Ах, как чудно! 
Приехал Вадик!», убежал блевать.

Администратор, чуть нахмурив брови, 
Сказала, бутер откусив с икрой: 
- Щас он придет, Геннадий, бля, Петрович, 
А вы, как понимаю, наш герой?

Наш импотент. Ну что ж, Вадим, отлично! 
А вот он и ведущий, наш кумир. 
Сейчас вы познакомитесь с ним лично. 
Готовьтесь, через пять минут эфир.

Зажглись софиты в желто-красной гамме. 
На сцену вышел лысый идиот: 
- Сеходня я , Хеннадий, буду с вами! 
Андрея нет. Он, как всехда, блюёт!

Короче, тема нашей передачи – 
Мужской обычный половой нах член, 
Но только, к сожаленью, нестоячий… 
А вот он, наш херой и супермен!

Поэт Вадим! Давайте дружно встретим 
Поэта, хля, и спросим у него: 
«А как давно у вас проблемы с этим, 
Ну с хондурасом нестоячим, во!?

Скажите нам, какая в том причина, 
В чем неудачи вашей прецендент? 
Ведь вы сперва, в конце концов, мужчина, 
А уж потом – поэт и импотент!»

Скользнув по любопытным лицам мимо, 
Вадим устало обронил в тиши: 
«Причину вижу в тонкой и ранимой 
Моей организации души!

Поэт – он не животное, поймите, 
Его душа – небесная звезда. 
И как руками член его не мните, 
Он без любви не встанет никогда!»

- Друзья, какие есть еще вопросы? 
Вот вы, товарищ, стриженный под ноль? 
- Вадим, а вы курили папиросы 
И это… принимали алкоголь?

- Да, принимал. В года социализма 
За океаном я искал ответ. 
И там лечился от алкоголизма, 
Я тело исцелил. А душу – нет.

- Вадим, спрошу вас не из-за кокетства 
У нас интересуются врачи. 
Как половой вопрос решали в детстве? 
- Да очень просто. Как и все. Дрочил.

- Как вы мохли, Вадим? Какая хадость! 
Какой развратный низменный рефлекс! 
Теперь понятно, почему не в радость 
Вам брак здоровый и семейный секс!

Вот я – ведущий телепередачи, 
И так люблю свою супруху я, 
Что каждый раз от этого бохаче 
Становится потенция моя!

А вы , Вадим, во власти рефлексии, 
За сраный доллар, за поханый цент 
Вы пропили достоинства России 
И потому, Вадим, вы – импотент!

Вы перед каждой красноперой шлюшкой 
Хотовы крякать, крыльями звеня. 
Вам не помохут сельдерей с петрушкой 
И вытяжка из корня Жень-шеня.

Кохда в похоне за капризной музой 
Вы потеряли свой ориентир, 
Вам стал невыносимою обузой 
И мир духовный, и животный мир.

Пусть эта фраза прозвучит тревожно, 
Но жизненный закон у нас таков: 
В одну телегу впрячь, увы, не можно 
Стоячий член и рифмованье слов!

Нельзя душой нырять в глубины бездны, 
И чувствовать эрекцию в пути… 
Вот вы, хражданка, будьте так любезны 
Буквально на секунду подойти!..

Вадим застыл в тревожном ожиданьи, 
И словно в грудь ужалила пчела: 
Ему навстречу шла из зала… Таня, 
Та самая, что ночью не дала.

Она была сейчас еще красивей, 
Чем во вчерашний вечер, в кабаке, 
В короткой узкой юбке темно-синей 
И в туфлях на высоком каблуке.

Покачивая бедрами картинно 
Она прошлась походкой разбитной 
И повернулась, глядя на Вадима, 
К Геннадию Петровичу спиной.

Он всех призвал вести себя потише, 
Неспешным шагом к даме подошел 
И со словами: «Мы стихов не пишем!» 
Достал, нагнул за шею и вошел.

Она смотрела молча на поэта, 
Покачивая в ритме головой, 
И в такт, не отводя глаза при этом, 
Роняла междометья «ай!» и «ой!»

Она уже и выла и стонала, 
Когда рукой почесывая нос, 
Вошел директор Первого канала, 
Секунду постоял и произнес:

- Вот вы, и режиссер, и оператор, 
Во-первых, я вас очень попрошу: 
Держите в кадре крупный план, ребята! 
Звуковики, добавьте интершум!

И светом контровым весь кадр согрейте, 
Чтоб заиграл на сцене интерьер! 
Я чувствую, что будет знатный рейтинг, 
Мы обойдем «Аншлаг» на РТР!

Ну ладно, продолжайте, извините, 
Помимо вас еще полно хлопот… 
А с вами, дорогой вы наш целитель, 
Пожалуй, я продлю контракт на год!

Взяв со стола коктейль из керосина, 
Разбавленного конскою мочой, 
Он отхлебнул, сказав: «Вот это сила!» 
И, уходя, захлопнул дверь плечом.

Ведущий проводил на место даму, 
Поцеловал ей руку и сказал: 
- Спасибо всем, кто мне вести прохрамму 
«Малахов» + «Малахов» помохал!

Вадим ушел из студии последним 
В необъяснимых мыслях о своём. 
Раскрытое окно дышало летним 
Недавно прекратившимся дождем.

У проходной с дежурными ментами 
Вадима кто-то тронул за рукав. 
Он оглянулся и увидел Таню, 
И понял, что вчера он был не прав.

Она не тварь, не падаль, паскуда, - 
Как он, разбив бокал, кричал ей вслед, 
А просто всей душою жаждет чуда, 
Глумясь над телом, если чуда нет.

- Прости меня, Танюша, Бога ради! 
Он приложил ладонь к своей груди… 
- Прошу тебя, не извиняйся, Вадик! 
У нас еще с тобой все впереди.

Автор: Александр Вулых